Дорогая мама! Я очень тебя люблю, правда. И я прекрасно понимаю, чем обусловлено твое поведение, твои вопросы и требования. Я знаю, как влияет на тебя и твою психику целый букет болячек и полста лет с мужем-алкоголиком, с которым последние тридцать как кошка с собакой. Я знаю, тебе хочется чувствовать себя нужной, и чтобы тебе были благодарны за все, что делаешь, потому что это важно для твоей самооценки. И я ценю, конечно же, и благодарна. Но в то же время я понимаю, что у меня – взрослой самостоятельной 46-летней женщины – есть свое, строго очерченное личное пространство, в которое я не хочу пускать никого, даже собственную мать. И мне очень жаль, что далеко не всегда это почему-то понимаешь ты. И что я не могу объяснить тебе этого так, чтобы ты поняла.
Поэтому я просто тебе вру. Именно просто. Потому что врать проще. Потому что я уже давно живу жизнью, в которой тебе многое не понять. И в силу твоего возраста – извини, пожалуйста. И в силу разности восприятия нами мира. Не всех его аспектов, в чем-то мы и совпадаем, что меня радует, конечно. Но некоторые моменты мне проще обойти молчанием, чем иметь долгие выяснения – что, где, когда, почему, зачем…
Честно, это напрягает, потому что врать я не люблю, не умею, тем более самому родному человеку. Но вот так получается, увы.
Когда я стала серьезно изучать сначала йогу, потом буддизм и практиковать медитации, стоило мне заикнуться об этом хотя бы намеком, получила гневную отповедь на тему – мы русские и должны быть православными, неча дурью маяться.
Ладно. Вопросы веры, вопросы серьезные, внутренние. Не всегда и не со всеми можно их обсуждать.
Но почему я должна врать на вопрос в телефонном разговоре – а (имя дочери) сейчас где?
Я не буду говорить, что она уехала с ночевой к подруге, потому что не хочу в сто сорок первый раз выслушивать – что, своего дома нету, обязательно надо где-то ночевать. Или что она гуляет где-то с друзьями, потому что по твоему мнению, которое ты не пременишь высказать, она должна сидеть дома, учить уроки и готовить ужин, пока мать (то бишь я) на работе. И вообще, ты ее разбаловала, хотя это совсем не так…
Я скажу, что нахожусь на кассе в магазине, поэтому мне неудобно разговаривать, а вовсе не потому, что на самом деле я на очередном занятии курсов рисования, ведь это непонятно на что выброшенные деньги. Лучше бы ремонт в комнате сделали. А я терпеть не могу ремонтов, но зато люблю рисовать.
Мне трудно тебе объяснить, что я могу поехать в другой город в гости к человеку, с которым познакомилась в интернете, и доказывать тебе, что нет, он не мошенник, и да, я рада за тебя, что ты по многу лет дружишь с одними и теми же людьми. Поэтому я пытаюсь придумать какую-нибудь отмазку, чтобы ты не волновалась, что меня несколько дней не будет в городе. Либо разговаривать из чужого города так, будто я нахожусь в Питере.
Я не расскажу тебе, что в очередной раз поменяла работу, просидев при этом дома почти два месяца. Потому что ты будешь лишний раз нервничать сама и нервировать меня, ежедневно спрашивая – ну что, не устроилась еще никуда? А потом долго сетовать на то, что вокруг безработица, и всех сокращают, и вообще, надо же как-то выживать…
Вот это – выживать - какой-то постоянный рефрен наших с тобой разговоров!
Мамочка, милая! Я не выживать хочу, а жить! Не стоит программировать меня на выживание, в то время, как я стараюсь жить. Поэтому для тебя у меня почти всегда все хорошо. Тебе так спокойнее, а я избавлена от твоих причитаний и попыток жалеть меня. Конечно, тебе, как матери, хочется пожалеть меня, когда что-то идет не так – пришлось уволиться, в магазине продали некачественный товар, работодатель не выплатил з\п вовремя - но почему-то я при этом чувствую себя неудачницей и лохушкой.
Прости меня, мама, но я буду продолжать тебе врать. Так будет лучше, поверь...
Если дети наше будущее, то старики?
